НОВОСТИ В УЗБЕКИСТАНЕ
Фото: Пресс-служба президента
Итоги саммита «Центральная Азия — Китай» от региональных экспертов
Является ли Договор о дружбе, подписанный на саммите «Центральная Азия-Китай» гарантией безопасности и почему формат «C5+» важен для самого региона? В эксклюзивных комментариях для «Газеты» региональные эксперты оценили итоги саммита, обозначили точки роста и возможные вызовы в отношениях с Китаем.
Сегодня, 15:56
Политика
В Астане 17 июня состоялся второй саммит «Центральная Азия — Китай». В нем приняли участие главы государств стран региона и КНР.
«Газета» попросила экспертов из региона прокомментировать итоги саммита, рассказать о потенциальных проблемах и перспективах развития отношений между регионом и Китаем.
«Китай извлёк всё возможное из двустороннего формата и приступил к развитию регионального формата»
— Темур Умаров, эксперт Берлинского центра Карнеги
Реклама на Gazeta
Формат «Центральная Азия — Китай», на мой взгляд, вписывается в общую логику механизма «С5+». И в будущем, я думаю, подобный формат станет стандартным институтом сотрудничества центральноазиатских стран с внешним миром. Это связано с тем, что «пятёрка» делит много общего друг с другом, а также представляет собой намного больший интерес в связке, чем по отдельности.
Конечно, это не значит, что страны региона откажутся от двусторонних отношений. Но формат «C5+» будет основным двигателем инвестиционной привлекательности региона и развития проектов в сфере инфраструктуры, логистики, и других направлений. Так что для любой страны, которая хочет взаимодействовать с регионом, этот формат становится уже нормой.
Китай долго отказывался от какой-то институционализации. Ему намного выгоднее был двусторонний формат, в котором он мог задавить любого своего партнёра своей экономической масштабностью. Но теперь Китай реализовал в регионе все крупные проекты, которые мог, и решил все двусторонние вопросы. Поэтому принялся за углубление этих отношений.
Подписанному Договору о дружбе я бы слишком большого значения придавать не стал. Мне не кажется, что это какой-то сигнал другим внешним акторам. Если кто-то захочет увидеть какие-то сигналы, то увидит и без данного договора. Мне кажется, что это в целом вписывается в модель поведения китайской дипломатии. Ничего нового, ничего такого, чего бы мы раньше не видели в подписанных документах и, в том, как они сформулированы, я не вижу.
Так же, как не вижу больших точек напряжения между Центральной Азией и Китаем. Все эти точки напряжения, которые вызывали самые большие вопросы, были разрешены. В первую очередь, это территориальные споры, которые были у Китая с тремя странами Центральной Азии. Кроме того, вопрос экономического доминирования Китая, который также являлся довольно чувствительной проблемой. Для того, чтобы защитить свои рынки, Кыргызстан, например, вступил в ЕАЭС, тем самым поставив под вопрос потенциальное создание зон свободной торговли с Китаем.
Наконец, следует отметить ситуацию с правами меньшинств в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Но страны Центральной Азии продемонстрировали, что они могут быть достаточно прагматичны по этому вопросу. То есть лояльно относиться к политике Пекина, но одновременно пытаться через дипломатические каналы разрешать ситуацию с обладателями паспортов стран Центральной Азии в этом районе.
Сейчас к относительной точке напряжения можно отнести рост антикитайских настроений в регионе. Но это не совсем очевидный тренд. Поэтому Китай не фокусируется на нём, а просто пытается улучшить свой имидж в обществах стран региона посредством увеличения присутствия в общественной сфере, укрепления информационного, культурного и других форм сотрудничества. Других явных точек напряжения, в целом, я не вижу.
Думаю, что в ближайшей перспективе стороны будут сосредоточены на следующих сферах сотрудничества. Во-первых, инфраструктурные проекты в Центральной Азии. Китай уже реализует проект строительства железной дороги Китай — Кыргызстан — Узбекистан. Стороны все ещё не отказались от строительства четвёртой ветки газопровода между Китаем, Туркменистаном, Таджикистаном, Кыргызстаном и Узбекистаном. Есть и проект Срединного коридора.
Во-вторых, альтернативная энергетика и «озеленение» экономического развития. Китай достаточно активно об этом заявляет и уже есть проекты в сфере солнечной энергетики, где Пекин является основным инвестором. В-третьих, это технологическое сотрудничество. Это направление перспективно как на государственном, так и на частном уровнях.
«Партнёрство выходит за рамки торговли — в фокусе образование, технологии и устойчивое развитие»
— Жадыра Асеткызы, старший эксперт отдела азиатских исследований КИСИ (Казахстан)
На мой взгляд, саммит стал важной вехой в региональной дипломатии, продемонстрировав как символическую, так и прикладную состоятельность формата.
Важным итогом является подписание двух ключевых документов: Договора о вечном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве и Астанинской декларации Второго саммита «Центральная Азия — Китай». Кроме того, стоит обратить внимание и на подписание масштабных отраслевых соглашений, включая меморандум о сотрудничестве между промышленными ведомствами стран Центральной Азии и Министерством промышленности и информатизации КНР.
Соглашения, принятые по итогам саммита, указывают на три ключевых вектора развития партнёрства. Во-первых, торгово-экономическая интеграция, включающая согласование плана действий между министерствами экономики и торговли, меры по облегчению трансграничных процедур, упрощению разрешительных практик и совместное управление таможенными рисками. Во-вторых, инфраструктурная и транспортная связанность, фокусирующаяся на расширении сотрудничества по железнодорожным экспрессам «Китай — Центральная Азия — Европа», реализации инициативы «Один пояс, один путь».
В-третьих, устойчивое инвестирование и промышленная кооперация, подразумевающие совместные действия в области «зелёных минералов», технологического обмена и поддержки индустриальных и цифровых проектов. Эта сфера сотрудничества особо интересна для Казахстана. Так, на полях саммита было подписано 58 коммерческих соглашений между казахстанскими и китайскими компаниями на сумму свыше 24 млрд долларов.
На саммите президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев предложил объявить 2026 год Годом образования и научных исследований в рамках платформы ЦА — Китай. Планируется создание совместных лабораторий и инженерных академий с участием китайских компаний. Инициатива укрепит научно-гуманитарное сотрудничество, дополняя высокий уровень экономической интеграции (в 2024 году товарооборот Казахстана и Китая составил $44 млрд). Кроме того, Астана предлагает создать единый цифровой портал «ЦА — Китай» с информацией о проектах, законодательстве и возможностях для бизнеса.
Второй саммит «Центральная Азия — Китай» обозначил качественный сдвиг в региональной повестке. Партнёрство выходит за рамки торговых и сырьевых связей, фокус смещается на долгосрочные направления устойчивого развития в том числе гуманитарной, образовательной, технологической сферах и даже в вопросах безопасности.
На мой взгляд, одним из приоритетов сотрудничества должно стать развитие взаимосвязанной транспортно-логистической системы и укрепление производственной базы вдоль ключевых коридоров. Средний коридор всё чаще рассматривается как экономическая артерия, вокруг которой формируются индустриальные зоны, технопарки, логистические узлы и перерабатывающие кластеры. Это создаёт условия для включения Центральной Азии в глобальные производственные цепочки.
Важно также уделять внимание запуску совместных предприятий и созданию высокотехнологичных производств с высокой добавленной стоимостью, особенно в сфере переработки и агропрома. Казахстан рассчитывает на участие китайских компаний в локализации аграрного производства, внедрении передовых агротехнологий и водосберегающих решений. Новый импульс взаимодействию должен придать Международный центр приграничного сотрудничества «Хоргос».
Отдельно я бы хотела отметить появление перспектив в энергетическом сотрудничестве. Казахстан объявил о планах строительства двух-трёх АЭС и рассматривает китайскую компанию CNNC как надёжного стратегического партнёра в этом направлении. Учитывая, что Казахстан уже является поставщиком урана и ядерного топлива в Китай, это сотрудничество логично расширяется в сторону технологической кооперации в атомной энергетике.
Наконец, нельзя забывать и о развитии партнёрства в сфере науки, цифровых технологий и подготовки кадров, а также кооперации по устойчивому природопользованию и продовольственной безопасности. Формат «Центральная Азия — Китай» трансформируется в платформу комплексного развития — от логистики и энергетики до инноваций и агропрома.
«Формат „ЦА — Китай“ имеет для региона большую значимость, чем другие „С5+“»
— Эмиль Джураев, политолог (Кыргызстан)
Для стран Центральной Азии формат ЦА — Китай имеет более весомое значение, чем другие аналогичные форматы. Это связано с тем, что Китай более важен для каждой из стран региона в рамках двусторонних отношений по сравнению с большинством или даже всеми другими странами формата «С5+», а также в сферах торговли, инвестиций и — что особенно важно — возможностях наращивать объёмы вложений и количество проектов в краткосрочной перспективе. Китай также демонстрирует усилия по продвижению этого формата, являясь важнейшей силой в меняющейся матрице мировой геополитики.
Остальные диалоговые форматы «С5+», безусловно, важны и представляют собой ценность для стран региона, которые традиционно преследуют многовекторные подходы во внешней политике. Однако эти форматы могут быть для разных центральноазиатских государств более или менее весомыми по объективным причинам. В случае же с Китаем факторов, которые делают сотрудничество с ним особым, больше.
Подписанный Договор о дружбе я считаю неким рамочным документом, который будет лежать в основе других, более узконаправленных соглашений. Долгое время на Китай смотрели как на большого соседа. Уровень недоверия к Китаю в обществе был высоким — больше, чем к другим крупным внешним акторам. Думаю, подчёркнутый дружелюбный тон, который мы могли наблюдать в ходе саммита, призван исправить такое отношение. Улучшение имиджа Китая очень важно для дальнейшего сотрудничества и принятия более серьёзных решений.
Говоря о существующих или потенциальных точках напряжения между странами ЦА и Китаем, хотел бы отметить, что подобное является естественной частью международных отношений. Они проявляются в разнообразных сферах: от долговых обязательств до отношений с третьими странами. Однако я думаю, что в данный момент между регионом и Китаем подобных вызовов — по крайней мере пока — нет. И если стороны проявят должный уровень ответственности, то подобных проблем можно будет избегать, сосредоточившись вместо этого на точках роста взаимодействия.
Среди приоритетных сфер сотрудничества я бы отметил проекты по транспортно-логистической связанности, энергетическая сфера (особенно, возобновляемые источники), и наращивание торговли и инвестиций в производственные проекты. Для Китая, возможно, также весьма важны вопросы геополитического характера (особенно ввиду его отношений с Россией, США и другими странами), но этот вопрос сам собой реализуется в вышеназванных сферах.
Договор о дружбе повышает предсказуемость отношений между регионом и Китаем.
— Нозимабону Мансурова, главный научный сотрудник Международного института Центральной Азии (Узбекистан)
Саммит можно с уверенностью назвать результативным. В качестве главного итога я бы отметила подписание Договора о вечном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между странами Центральной Азии и Китаем. Этот договор не стоит рассматривать как предоставление каких-либо гарантий безопасности со стороны Китая. Но при этом он повышает предсказуемость и надёжность отношений между центральноазиатскими странами и Пекином. Стороны берут на себя обязательства уважать суверенитет друг друга, развивать стратегическое взаимодействие, расширять многоплановое сотрудничество. Такой формат регионального партнёрства с Китаем будет, несомненно, способствовать поддержанию мира и безопасности в Центральной Азии, а также создаст благоприятные условия для совместного развития.
Вторым важным, на мой взгляд, итогом саммита является подтверждение приоритета торгово-экономического взаимодействия. Стороны выразили готовность развивать партнёрство по ключевым направлениям экономического сотрудничества: от беспрепятственной торговли и промышленности до инвестиций, инфраструктурной взаимосвязанности, устойчивого природопользования, включая зелёные минералы, а также модернизации сельского хозяйства и упрощения взаимных поездок граждан.
Наконец, следует обратить внимание и на подписание протокола о завершении переговоров с КНР по вступлению Узбекистана в ВТО. Да, это соглашение касается двусторонних отношений. Но оно состоялось на полях саммита и стало важным сигналом, подтверждающим поддержку Китаем усилий Узбекистана по интеграции в глобальную торговую систему.
Если выделять какую-то одну из озвученных Узбекистаном инициатив, я бы отметила предложение о создании отдельной «дорожной карты» по трансферу технологий. Эта идея предполагает тесное сотрудничество бизнеса, ведущих научных институтов и инженерных центров из стран Центральной Азии и Китая в сфере обмена технологиями. И речь не просто о поставках оборудования. Предлагается запустить комплексный процесс, который включает обучение специалистов, адаптацию технологий с учётом местных условий, а также долгосрочную поддержку их внедрения. Это может способствовать внедрению передовых технологий в промышленность, сельское хозяйство, возобновляемую энергетику, управление водными ресурсами, развитию местных кадров, а также обеспечению технологической независимости региона.
Благоприятным фактором развития отношений между Китаем и Центральной Азией на сегодняшний день является отсутствие точек напряжения. Само собой, интенсификация сотрудничества может привести к появлению каких-либо споров. Однако опыт показывает, что стороны успешно решают появляющиеся вопросы за счёт консультаций или переговоров. В настоящее время также активируется сотрудничество экспертных сообществ. Это должно сыграть важную роль в укреплении взаимопонимания.
Говоря о сферах сотрудничества, которые сторонам следует приоритизировать, я бы в первую очередь отметила экономику и торговлю. Китай уже стал ведущим торговым партнёром региона. В 2024 году товарооборот достиг $94,8 млрд, а в 2025-м ожидается $100 млрд. Суммарный объем прямых инвестиций и кредитов из Китая в страны ЦА по состоянию на 2024 год превысил $24 млрд. Это помогает развивать совместные производства и привлекать технологии. Однако для обеспечения её качественного выполнения необходимо создать постоянно действующий механизм координации. Важное значение следует придать предложению президента Узбекистана по созданию Межрегионального совета по торговле и инвестициям, в чьи функции войдёт разработка проектов по расширению взаимной торговли и инвестиций.
Другой важной сферой, на мой взгляд, является транспортное и логистическое сотрудничество. Центральная Азия играет важную роль как транзитный узел Евразии. По оценке ЕАБР, объёмы грузоперевозок по ключевым коридорам региона к 2030 г. вырастут в 1,5 раза — до 95 млн тонн. В этой связи своевременным является инициатива Узбекистана по созданию экспертных групп для разработки предложений пилотных маршрутов, а также по формированию единой карты транспортных коридоров и транзитной инфраструктуры. Это позволит системно развивать региональную транспортную сеть, повысить эффективность транзита и укрепить позицию Центральной Азии как ключевого логистического хаба между Китаем и остальным миром.
Третьей сферой я бы выделила цифровую трансформацию. Для стран региона это вопрос будущей конкурентоспособности. Центральная Азия активно цифровизирует управление, экономику и социальную сферу, а Китай является одним из мировых лидеров в этой области. Предложенное Ташкентом создание Сети взаимосвязанных банков данных и процессинговых центров, работающих на базе ИИ и трансграничных электронных каналов поможет выстроить современную цифровую инфраструктуру, облегчит обмен данными и расширит пространство технологического сотрудничества между Китаем и странами региона.
Формат «Центральная Азия — Китай» имеет институциональную основу в отличие от прочих подобных
— Рустам Бурнашев, специалист по вопросам безопасности стран Центральной Азии, профессор Казахстанско-немецкого университета (Казахстан)
По моему мнению, говорить о некоем едином формате «C5+» можно с большой натяжкой. Как правило, некоторая унификация в данном случае носит скорее лингвистический, чем содержательный характер, позволяя более просто описать дипломатическую и формальную часть встреч. Содержательное же их наполнение зависит от реальных интересов всех сторон, участвующих во встречах, и их возможностей.
Например, в отличие от всех проектов, реализуемых как «C5+», взаимодействие стран Центральной Азии с Китаем в формате «Центральная Азия — Китай» имеет значимую институциональную основу — секретариат, расположенный в Сиане и функционирующий с 2024 года, а также общую, а не двустороннюю, договорную базу — Договор о вечном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве (подписанный 17 июня и ожидающий ратификации).
Я считаю, что подписанный на саммите Договор о дружбе, однозначно, не является гарантией безопасности региона со стороны Китая. Конечно, соглашение включает в себя статьи, касающиеся безопасности всех сторон. Например, взаимное ненападение, невмешательство во внутренние дела, неприменение силы или угрозы силой. Но оно не устанавливает ни условий взаимопомощи, ни, тем более, каких-либо союзнических отношений.
Что касается существующих или потенциальных точек напряжения между Китаем и Центральной Азией, то следует отметить, что они есть всегда в любых международных отношениях. Вопрос не в том, есть они или нет, а в том, как они снимаются. В настоящее время большинство проблемных вопросов — к примеру, использование трансграничных водных ресурсов — между странами Центральной Азии и Китаем решаются на дипломатическом уровне. Договор о вечном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве предполагает, что такой порядок будет соблюдаться и в будущем.
