НОВОСТИ В УЗБЕКИСТАНЕ
Фото: PressPhoto.uz
Как в Узбекистане реализуется право глухих людей на жестовый язык?
В рамках незаметно проходящей Международной недели глухих колумнист «Газеты» Дильмурад Юсупов и активист Мамур Ахлидинов анализируют, обеспечиваются ли права глухих и слабослышащих на использование жестового языка, опираясь на интервью с переводчиками и самими представителями сообщества глухих.
Вчера, 19:12
Колонки
Общество
С 22 по 28 сентября отмечается Международная неделя глухих. Кульминацией недели становится последнее воскресенье сентября — Международный день глухих. 23 же сентября отмечался Международный день жестовых языков. В этом году он проходил под лозунгом «Права человека невозможны без жестового языка». По данным Всемирной федерации глухих, в мире насчитывается более 70 миллионов глухих людей, и они используют свыше 300 различных жестовых языков.
Согласно последним данным Общества глухих Узбекистана, на учёте в данной организации состоят более 22 тысяч человек и около 8000 детей с инвалидностью по слуху. Сложно найти более свежие официальные данные Национального агентства социальной защиты по количеству зарегистрированных людей с инвалидностью по слуху в стране. Есть данные только в разбивке на три группы инвалидности без категоризации по формам инвалидности.
Каждый из нас с рождения обладает правами человека. Для глухих и слабослышащих людей реализация права на жестовый язык имеет основополагающее значение для полного осуществления их прав на достойное образование, трудоустройство, участие в общественной жизни. С ратификацией Конвенции ООН о правах инвалидов (КПИ) Узбекистаном в 2021 году государство взяло на себя обязанности, в частности, согласно статьям 2, 21 и 24 КПИ, по официальному признанию Узбекского жестового языка (УЖЯ) в качестве полноценного языка.
Ратифицировав КПИ, Узбекистан согласился с тем, что УЖЯ — это не просто средство общения, а полноценный язык, являющийся частью культурного и языкового разнообразия страны. Однако согласно статье 28 закона «О правах лиц с инвалидностью», жестовый язык признается лишь «средством межличностного общения». В текущем статусе отсутствует важнейший элемент: признание жестового языка полноценной лингвистической системой, то есть языком.
Реклама на Gazeta
Пока жестовый язык является лишь «средством общения», а не полноценным языком, у государства нет прямых обязательств обеспечивать на нем образование, предоставлять государственные услуги, готовить профессиональных переводчиков по университетским программам и поддерживать его как часть культурного наследия страны. По сути, закон закрепляет за жестовым языком второстепенный, «бытовой» статус, что и тормозит его развитие на всех уровнях.
Рассматривая последние достижения страны в плане социальной защиты людей с инвалидностью по слуху, мы видим, какой путь уже пройден, но и как много ещё предстоит сделать. В Узбекистане, как и во многих странах, этот путь ещё полон конкретных вызовов, главные из которых — это коммуникационные барьеры для равного доступа к информации и образованию глухих, острая нехватка профессиональных переводчиков УЖЯ, неполноценный юридический статус языка и другие проблемы в обеспечении остальных прав глухих и слабослышащих людей.
Ограниченный доступ глухих людей к повседневной информации
Глухие и слабослышащие люди в Узбекистане до сих пор сталкиваются с барьерами по доступу к информации в режиме реального времени. Их повседневная коммуникация с обществом усугубляется из-за нехватки услуг перевода на УЖЯ. Это особенно проявилось во время пандемии COVID-19, когда в начале кризиса люди с нарушениями слуха не смогли своевременно обратиться за помощью на горячую линию 1197. Переводчики жестового языка выполнили важнейшую функцию по передаче жизненно важной информации сообществу глухих и слабослышащих людей.
К сожалению, в настоящее время лишь самая важная информация подаётся на национальных телеканалах с синхронным переводом на УЖЯ. При этом «степень важности информации» для телезрителей с инвалидностью по слуху определяется самими телерадиокомпаниями, а не сообществом глухих людей. Этого крайне недостаточно, и это серьёзно ограничивает доступ к повседневной информации, которую хотят получить глухие и слабослышащие телезрители.
В настоящее время в Узбекистане насчитывается около 25 государственных и коммерческих телеканалов. Однако только на считанных каналах новостные выпуски сопровождаются синхронным переводом на УЖЯ. Например, на круглосуточном информационном телеканале «Узбекистан 24» ежедневные новости даются на жестовом языке лишь два раза — в 14:00 и в 15:00 — продолжительностью около 15−20 минут.
На остальных телеканалах возможности получать доступную информацию телезрителями с особенностями слуха крайне ограничены. Радует, что в последнее время перевод на жестовый язык появился на таких телеканалах, как «Ташкент», «Махалла», «Ёшлар» и «Спорт». Но переводы на этих каналах появляются также редко и не на постоянной основе.
Кроме того, существует и проблема технической реализации перевода на ТВ. Согласно международным стандартам, окно с переводчиком жестового языка должно занимать не менее четверти экрана (25−30% основного экрана), а сам переводчик должен быть виден по пояс на светлом однотонном фоне. Это необходимо для чёткого восприятия жестов и мимики. К сожалению, в Узбекистане этим базовым требованиям к доступности не уделяется должного внимания.
Плачевную ситуацию с доступностью национального телевидения для глухих зрителей можно объяснить острой нехваткой профессиональных переводчиков жестового языка. Согласно постановлению президента от 2022 года, в моноцентрах «Ишга мархамат» были организованы специальные трёхмесячные учебные курсы по обучению УЖЯ. Начиная с 2023 года в Национальном педагогическом университете и в ряде других вузов впервые открылась учебная программа бакалавриата по подготовке профессиональных переводчиков жестового языка. Однако первый выпуск дипломированных специалистов ожидается только в следующем году.
«В Ташкенте есть переводчики, а вот в областях их вообще сложно найти. Но даже в городе не у всех людей с инвалидностью по слуху есть ресурсы для того, чтобы оплатить такие услуги», — рассказывает преподавательница жестового языка в одном из моноцентров «Ишга мархамат».
Поскольку долгое время в Узбекистане не существовало системы профессиональной подготовки переводчиков, десятилетиями ими становились в основном слышащие дети глухих родителей (на английском — CODA, что значит Child of a Deaf Adult). В итоге по всей стране ощущается острый дефицит кадров. Если в Ташкенте и Ташкентской области на 5000 глухих людей приходится около 10 переводчиков, то в регионах ситуация может быть намного хуже. Согласно другим оценкам, в столице не более 10 квалифицированных переводчиков жестового языка и лишь один специалист приходится на 800 человек с инвалидностью по слуху.
«Бывают времена, когда очень нужны услуги сурдоперевода, но переводчик уже занят, его заранее уже „забронировали“. Конечно же, нужно увеличивать число переводчиков. А также было бы хорошо, если бы в основных госструктурах, таких как банки, школы, больницы и т. д., были операторы-переводчики, с которыми можно было бы общаться через телефон: мы им звоним, а они нам через экран переводят», — предлагает неслышащая женщина.
Результаты опроса, проведённого движением «Юксалиш» в прошлом году среди 102 лиц с инвалидностью по слуху, показали, что более половины (56%) респондентов «всегда» или «часто» сталкиваются с трудностями при использовании жестового языка. В общей сложности для почти 90% опрошенных это является периодической или постоянной проблемой, и лишь 6% никогда не испытывают подобных сложностей.
С какими трудностями сталкиваются люди с нарушениями слуха? Источник: Движение «Юксалиш».
«Проблема в том, что переводчиков катастрофически мало, и они всегда заняты. Если тебе нужен переводчик для решения важного вопроса, его услуги обойдутся дорого. И это очень несправедливо. Почему мы должны платить за реализацию своего базового права на коммуникацию? По стоимости это как нанять переводчика с английского. Но жестовый язык для нас — родной, а не иностранный», — говорит мужчина с инвалидностью по слуху II группы.
Как выяснилось, многие глухие люди пытаются выходить из положения сами, общаясь с помощью переписки, но это не универсальное решение. Из-за проблем с доступом к качественному образованию среди сообщества глухих есть и те, кто не может написать даже собственное имя. Для них отсутствие услуг переводчика жестового языка — это полная изоляция от общества. В последнее время в государственных учреждениях можно встретить переводчиков, но это скорее всего редкость.
«Лично я сейчас редко пользуюсь услугами переводчика, так как в основном нахожусь дома с детьми. Но я постоянно думаю о молодёжи. Очень хочется, чтобы в университетах, где учатся глухие студенты, всегда был переводчик. Сейчас многие вынуждены учиться без них и постоянно переспрашивать у одногруппников, о чем идёт речь на лекции. Разве это можно назвать полноценным образованием?», — рассказывает девушка с инвалидностью по слуху.
В отличие от России и Казахстана, где людям с инвалидностью по слуху государство ежегодно гарантирует 40 и 30 часов услуг сурдоперевода соответственно, в Узбекистане такая норма до сих пор законодательно не закреплена. Услуги перевода на жестовый язык не включены в перечень гарантированных государством, несмотря на предложения Общества глухих Узбекистана.
Вместо нереалистичной цели обеспечить каждое госучреждение переводчиком УЖЯ, особенно в условиях их нехватки, необходимо внедрить более гибкую и эффективную систему. Оптимальным решением было бы гарантировать каждому человеку с инвалидностью по слуху I и II группы определённое количество часов перевода в год.
Предоставлять эту услугу можно централизованно, например, через центры социальных услуг «Инсон» в рамках недавно введённых программ «Faol hayotga qadam» («Шаг в активную жизнь»). Такой подход, основанный на реальных потребностях человека, позволит глухим людям получать помощь именно там и тогда, где она необходима. Подобная мера не только бы защитила права глухих, но и создала бы в стране полноценный рынок услуг перевода, обеспечив рабочими местами выпускников бакалавриата по новому направлению «Деятельность сурдопереводчика».
«У нас две сложности. Первая — просто найти переводчика, ведь нет никакой единой базы данных. Вторая, и самая главная, — найти специалиста, которому можно доверять.
Нужен человек, который не просто переведёт слова, а поможет решить твою проблему, как хороший дипломат. Я справляюсь сам, как могу, потому что бесплатно квалифицированную помощь не получишь. Чтобы что-то изменить, нам нужна база данных всех переводчиков и развитие удобных онлайн-сервисов», — объясняет молодой человек с инвалидностью по слуху.
Внедрение современных решений, таких как планшеты для онлайн-перевода surdo-online в центрах госуслуг, не полноценно решает проблему, а может создать иллюзию доступности в некоторых учреждениях.
«Когда я однажды была в банке, там был планшет и знак „Ухо“, указывающий, что есть сурдоперевод. Когда я попросила им воспользоваться, они пытались включить полчаса, а потом не смогли дозвониться. Поставили для галочки, получается», — разочарованно говорит женщина с инвалидностью по слуху.
Описанный случай в банке, где оборудование не работало, — это яркий пример того, как хорошие инициативы устанавливаются «для галочки», без реальной проверки работоспособности и обучения персонала. В итоге технология не помогает, а лишь вызывает дополнительное разочарование среди сообщества глухих.
Профессия без национальных стандартов и учебных программ
Одной из системных причин нехватки квалифицированных кадров является полное отсутствие в Узбекистане профессиональных стандартов для переводчиков жестового языка. На сегодняшний день в стране нет ни утверждённой профессии «Переводчик узбекского жестового языка», ни национального стандарта по оказанию подобных переводческих услуг. Это создаёт парадоксальную ситуацию: сфера, требующая высочайшей лингвистической и этической подготовки, остаётся абсолютно нерегулируемой. Отсутствие стандартов означает отсутствие чётких требований к образованию, опыту и навыкам, что обесценивает труд настоящих профессионалов и открывает дорогу на рынок некомпетентным специалистам.
Для сравнения, в России выстроена чёткая и многоуровневая система. Там утверждён профессиональный стандарт, который включает четыре уровня квалификации для переводчиков русского жестового языка (РЖЯ): от III категории (5-й уровень) до высшей категории-эксперта (7-й уровень). Каждый уровень предполагает конкретные требования к образованию, опыту работы и сложности выполняемых задач.
Скриншот с сайта tiflocentre.ru.
Более того, существует «Положение о порядке аттестации переводчиков РЖЯ», утверждённое Всероссийским обществом глухих (ВОГ). Эта система не только позволяет объективно оценивать уровень специалиста, но и создаёт для переводчиков понятный карьерный путь, мотивируя их к постоянному профессиональному росту.
Отсутствие подобной системы в Узбекистане порождает замкнутый круг. Без стандартов и аттестации невозможно гарантировать качество перевода в жизненно важных ситуациях — в суде, больнице или при получении образования. Молодые люди не видят перспектив в профессии, где нет карьерного роста и официального признания их навыков. Государственные и частные организации, в свою очередь, не имеют ориентиров для найма специалистов и оценки их работы.
Ведущую роль в решении этих проблем должно играть Общество глухих Узбекистана. Важным результатом работы организации стало открытие с 2023 года в вузах страны программы бакалавриата для переводчиков жестового языка. Следующим логичным шагом должны стать совместная разработка учебной программы УЖЯ по подготовке специалистов, утверждение профессиональных стандартов и системы аттестации, чтобы выпускники вузов могли войти в регулируемую и уважаемую профессию с понятными карьерными перспективами. Разработка этих стандартов — та сфера, где экспертиза и инициатива Общества глухих Узбекистана сейчас особенно необходимы, чтобы закрепить достигнутый успех и вывести профессию на новый профессиональный уровень.
Ещё в октябре 2022 года постановлением президента (ПП-407) перед ответственными госорганами была поставлена задача до 1 июня 2024 года создать лингвистический словарь узбекского жестового языка и соответствующие учебные материалы. Однако, исходя из доступной для общественности информации, в установленный срок эта задача не была выполнена.
В результате работу по созданию онлайн-словаря УзЖЯ в виде вебсайта и мобильного приложения взяла на себя ННО «Шароит Плюс». Таким образом, критически важный для сообщества глухих проект, инициированный государством, сегодня реализуется силами гражданского общества с ограниченной государственной поддержкой.
Привлечение «эмоциональных» переводчиков на ТВ
Наш анализ показал, что большинство глухих и слабослышащих людей в Узбекистане не полностью понимают синхронный перевод на ТВ. Если проводить аналогию, то для глухого человека синхронный перевод — это как для слышащего человека неразборчивый шум по телевизору. Как при таком «шуме» можно сидеть и смотреть телевизор?
«Я часто замечаю, что не все переводчики переводят ясно. Мне кажется, им нужно учиться языку у его носителей — у глухих людей, которые в совершенстве им владеют», — делится девушка с инвалидностью по слуху.
В развитых странах данную проблему уже решают путём привлечения глухих переводчиков наравне со слышащими наравне со слышащими переводчиками. Уже доказано на практике, что одновременное использование услуг двух переводчиков значительно повышает качество синхронного перевода.
К примеру, в США широко запущены услуги глухих, или, как их называют, «эмоциональных» переводчиков. Слышащий переводчик часто переводит не очень эмоционально — не двигая активно плечами, не используя мимику лица. Но в процессе перевода на жестовый язык должны быть задействованы все части лица, чтобы передать полноценную эмоциональную окраску информации.
Именно движение всех органов лица и тела сурдопереводчика даёт возможность глухим людям получить качественную информацию. Так как глухой переводчик сам является носителем языка, он хорошо понимает, как разборчиво донести значение слова, словосочетания или предложения в контексте, чтобы это было понятно и доступно для других носителей жестового языка.
Сертифицированный глухой переводчик Реган Тибодо переводит на пресс-брифинге Центра по контролю заболеваний в США во время пандемии COVID-19. Фото: Abigail Curtis, Bangor Daily News, primetimer.com.
Любой жестовый язык очень сложный и уникальный. Он состоит из движений рук и эмоций лица в соотношении примерно 40 к 60. Как видите на фото выше, выражение лица переводчика играет важную роль в процессе перевода. Не все слышащие переводчики могут правильно выражать весь спектр эмоций через мимику лица. Кроме этого, есть ещё много нюансов для глубокого понимания передачи речи глухих людей.
Поэтому специально обученные и сертифицированные глухие переводчики смогли бы эффективно работать в качестве посредников между миром слышащих и глухих. Таким образом телезрители с инвалидностью по слуху смогли бы почувствовать себя комфортно и смотреть не только новости, но и наслаждаться просмотром развлекательных программ. Кроме того, привлечение глухих переводчиков смогло бы содействовать решению острых проблем трудоустройства глухих людей и нехватки переводчиков, о которой говорилось выше.
На телевидении до сих пор нет субтитров
Проблему доступа к информации усугубляет повсеместное отсутствие открытых или скрытых субтитров на национальном телевидении, YouTube-каналах и на другом видеоконтенте в социальных сетях. Ещё в 2019 году авторы этой статьи писали о необходимости их внедрения и предлагали варианты автоматизации на основе распознавания речи. Однако никакой реакции от Национальной телерадиокомпании или соответствующих ведомств тогда не последовало.
Сегодня, с развитием искусственного интеллекта (ИИ) и технологий распознавания речи в режиме реального времени, создание качественных автоматических субтитров стало возможным с привлечением минимальных ресурсов. Отсутствие этой базовой функции в 2025 году — уже не техническая проблема, а прямое пренебрежение правами глухих и слабослышащих людей, особенно тех, кто приобрёл инвалидность по слуху и недостаточно владеет Узбекским жестовым языком.
Об авторах
Дильмурад Юсупов — Независимый исследователь, доктор философии (PhD) в области исследований развития Института исследований проблем развития Университета Сассекса (Великобритания).
Мамур Ахлидинов — блогер и активист, адвокатирующий за права глухих и слабослышащих людей в Узбекистане, магистр Ташкентского государственного юридического университета.
Мнения авторов могут не совпадать с мнением редакции.
