НОВОСТИ В УЗБЕКИСТАНЕ
Иллюстрация: Эльдос Фазылбеков / Gazeta
Лаборатория социальной политики при Национальном агентстве социальной защиты опубликовала исследование «Голоса женщин: от насилия к реабилитации».
Документ рассматривает опыт женщин, переживших гендерное насилие, и эффективность механизмов защиты и реабилитации в Узбекистане.
Опрос охватил 867 респонденток из всех регионов Узбекистана и включает данные о состоянии их здоровья, психологическом благополучии, семейных отношениях, опыте обращения за помощью и взаимодействии с системой социальной защиты.
Среди опрошенных — 46,3% жительниц городов и 53,7% — женщины из сельской местности. Средний возраст опрошенных — 36 лет.Реклама на Gazeta
Среди них:
- получивших охранный ордер — 27,2%;
- прошедших через комнаты первичной помощи — 24,6%;
- прошедших через реабилитационные центры — 48,2%.
Физическое насилие
Данные опроса показывают, что большинство случаев физического насилия в отношении женщин имеет длительный и повторяющийся характер.
73,7% респонденток сообщили о факте применения физической силы партнёром, при этом из них свыше 70% указали, что такие случаи происходили как в течение последнего года, так и за его пределами, что свидетельствует о продолжающемся, а не прошлом или единичном характере насилия.
Помимо непосредственного физического воздействия, присутствуют и более опасные формы: 22,9% сталкивались с использованием ножа или аналогичных угроз, а 20,6% — с попытками убийства.
Помимо этого, 17,8% зафиксировали случаи насилия не только в отношении женщины, но и других членов домохозяйства.
Отдельно отмечается, что 25,4% женщин связывают возникновение насилия с вмешательством свекрови.
Сексуальное насилие со стороны партнёра
Около 20% опрошенных женщин сталкиваются с регулярным или повторяющимся принуждением. Небольшая доля затруднилась ответить (3,2%), что, по мнению исследователей, может говорить о неоднозначном восприятии границ согласия, нормализации насилия или психологических защитных реакциях. То же возможно и в старших возрастных группах.
Психологическое насилие со стороны партнёра
Результаты исследования показывают, что психологическое насилие является распространённой формой воздействия в партнёрских отношениях. Оно чаще всего проявляется через оскорбления и ругательства (16,8%), унижение (11,9%), а также ограничение социальных контактов, включая противление посещению родителей (10,9%) и общению с близкими (9,5%).
Исследователи отмечают, что уровни психологического насилия изучены меньше, чем физическое насилие.
Психологическое насилие включает контролирующее и принудительное поведение, которое ограничивает свободу и приводит к тотальному контролю над повседневной жизнью.
Контролирующее поведение описывает ряд действий, направленных на подчинение человека и создание его зависимости путём:
- изоляции от источников поддержки;
- эксплуатации его ресурсов и способностей в личных интересах;
- лишения средств, необходимых для самостоятельности, сопротивления и побега;
- регулирования его повседневного поведения.
Одним из индикаторов контроля выступает ограничение доступа к телефонам и средствам связи. Несмотря на то, что большинство женщин имеют смартфон (84,4%), четверть участниц опроса отметили, что использование ими смартфона контролируется или ограничивается, при этом на партнёра приходится 17,6%, а на свекровь 3,1%.
Экономическое насилие со стороны партнёра
Экономическое насилие, по оценке исследователей, — одна из менее заметных, но наиболее устойчивых форм контроля в партнёрских отношениях. Она ограничивает способность женщины принимать самостоятельные решения,
распоряжаться собственными ресурсами и обеспечивать базовые потребности.
В рамках исследования проанализированы уровни финансовой автономии женщин, характер распределения доходов в семье и влияние партнёра на доступ к трудовой деятельности.
Как показали результаты опроса, лишь 43,2% женщин распоряжаются своим доходом самостоятельно, в то же время 26,6% женщин не имеют дохода. Среди женщин, полностью отдающих доход партнёру, наиболее высокая доля (67,1%) тех, кто не получает средств от партнёра на повседневные расходы, что может указывать на двойную уязвимость — отсутствие контроля над доходом и финансовый дефицит.
«Финансовая зависимость и ограничение трудовой активности уменьшают способность женщины принимать самостоятельные решения, формировать подушку безопасности и выходить из потенциально опасных отношений», — подчёркивают исследователи.
Агрессия других акторов
Помимо партнёра, в насилии могут участвовать и другие участники ближайшего социального окружения.
«В ряде случаев именно расширенный круг семейных и социальных связей становится фактором, влияющим на принятие решений, поведенческие реакции, доступ к помощи и степень уязвимости пострадавшей», — отмечают исследователи.
В качестве основных агрессоров выступают:
- партнёр — 74,3%
- свекровь — 7,6%;
- свёкор — 4,6%.
В исследовании отмечается, что в силу табуированности темы возможна вероятность сокрытия фактов.
«Полученные данные показывают, что во многих случаях насилие в отношении женщин носит семейно-структурный характер и инициируется не только партнёром, но и его родственниками. Это указывает на укоренённые традиции коллективного контроля и санкционированного давления, в рамках которых женщина может рассматриваться как субъект с ограниченным правом на автономию и принятие решений. Такая динамика усиливает зависимость и снижает вероятность обращения за помощью», — говорится в исследовании.
Большинство респондентов отметили, что у них была необходимость уйти из дома из-за конфликта. Лишь у 18% не было необходимости уходить из дома, у 16% не было возможности или места, куда можно пойти.
Получение помощи
Данные опроса показывают, что путь женщин к получению помощи часто начинается поздно и сопровождается информационными, институциональными и социальными барьерами.
Механизмы выявления и информирования работают фрагментарно, из-за чего большинство случаев остаются скрытыми до момента, когда ситуация достигает критической точки.
17% не рассказали никому, о случаях насилия, из их числа удалось выделить три наиболее распространённые причины:
- бесполезно (34%);
- семья может распасться (18%);
- лучше не выносить проблемы из дома (17%).
Отмечается также, что чем старше женщина, тем меньше вероятность, что она кому-то расскажет о происходящем насилии. Если же женщины сообщают о случаях насилия, то чаще рассказывают родителям (36%) и родственникам (26%).
Информация об охранном ордере чаще всего поступает от инспектора по профилактике или социального работника. Роль махалли и женских активисток в информировании пока остаётся ограниченной, «хотя они могли бы быть важными источниками поддержки на уровне сообщества», отмечают исследователи.
Когда женщины обращаются за помощью, чаще всего они звонят в 102 или идут к инспектору по профилактике. Реже они обращаются к социальным работникам, председателям махалли или женским активисткам. Очень мало обращений поступает в больницы или суды.
Некоторые женщины сталкиваются с ошибочной или неполной информацией, включая ложные обещания предоставления жилья, 4,6% сказали, что жертва насилия может получить жилье, но не удалось выяснить точный источник этой дезинформации, отмечают исследователи.
Почти половина женщин (42%) выразили желание пройти курсы самозащиты, что показывает потребность не только в защите извне, но и в развитии собственных навыков безопасности и уверенности.
Охранный ордер
Часть респондентов испытывала трудности при получении охранного ордера — 6%, наиболее часто встречались следующие:
- рассмотрение заявления затянулось (22,7%);
- отказывали в принятии заявления (15,2%);
- не предоставили информацию о процессе получения ордера (10,6%);
- запросили дополнительные доказательства насилия (9,1%).
Большинство пострадавших не обращаются за защитой сразу. 69% женщин терпели насилие на протяжении длительного периода времени, прежде чем обратиться за ордером.
«Обращение за помощью происходит уже на поздних этапах, когда ситуация становится сложной, а психологическое и физическое напряжение — критическим. Такая задержка может быть связана с социальными нормами терпения, страхом осуждения и отсутствием уверенности в том, что помощь действительно будет оказана», — отмечают исследователи.
Предоставление услуг при получении ордера охватывает большинство пострадавших, а предложенные услуги востребованы.
Среди тех, кому предлагали помощь, наиболее высокая вовлечённость отмечается в психологических услугах (90% воспользовались), услуги психолога в основном сводились к беседам (82%) и реабилитации (13%). При этом юридические и социальные услуги, имели более широкий спектр.
По итогам использования охранного ордера большинство женщин отмечает положительные изменения. «Это может свидетельствовать о том, что механизм ордера способен создавать условия для снижения напряжённости и повышения чувства безопасности, однако часть случаев требует дополнительного контроля и сопровождения», — отмечают исследователи.
Комнаты первичной медицинской помощи
Комнаты первичной медицинской помощи (КПМП) обеспечивают временное безопасное пространство для женщин, пострадавших от насилия, и позволяют получить базовые медицинские, психологические и социальные услуги в первые часы и дни после обращения.
Из числа опрошенных 76,8% респонденток были направлены в КПМП, из них 11,6% не были размещены в КПМП. В качестве основной причины неразмещения отмечено: «не было необходимости» (64,8%), «моя семья была против» (6,6%). Другие причины не размещения встречаются редко и охватывают как бытовые, так и личные обстоятельства.
Средние оценки по всем видам услуг находятся в достаточно близком диапазоне — около 4,1−4,2, что говорит о сравнительно равномерной удовлетворённости разными компонентами помощи.
Лишь 3,1% считают период пребывания в КПМП (не более трёх дней) недостаточным, по их мнению, в среднем продолжительность пребывания должна быть 7 дней.
Центры реабилитации и адаптации женщин
Центры реабилитации предоставляют женщинам пространство для временного размещения, восстановления и получения комплексных услуг.
«Полученные данные показывают, что пребывание в центрах реабилитации становится для многих женщин этапом восстановления, где они не только получают необходимую поддержку, но и формируют новые навыки и ресурсы для возвращения к самостоятельной и более стабильной жизни», — говорится в исследовании.
5% женщин, прошедших реабилитацию, приняли решение не возвращаться к агрессору.
Причины отказа от размещения встречаются относительно редко и в основном связаны с отсутствием необходимости — её указали 81,8% женщин, которые не воспользовались услугами центров. Другие причины, такие как несогласие семьи, условия центра, боязнь или отсутствие мест, составляют небольшие доли и носят единичный характер.
Средняя оценка удовлетворённости услугами составила 4,4. Оценки отлично чаще дают жительницы сельской
местности.
Исследование выявило тенденции относительно услуг, которые респонденты хотели бы получить после завершения реабилитации.
Есть запрос и на получение новых навыков. Наиболее часто женщины выбирают швейное дело (22%), кулинарию и кондитерское дело (12,1%) — направления, которые можно реализовать как в форме самозанятости, так и в качестве наёмной работы.
Интерес к сестринскому делу, массажу и другим навыкам, связанным с уходом (12,2%), может отражать стремление женщин освоить стабильные и востребованные профессии с более высокой степенью защищённости.
«Эти специальности требуют определённого обучения, но, как правило, обеспечивают устойчивый спрос на рынке труда. Для многих женщин это возможность не только получить стабильную работу, но и повысить статус и уверенность в профессиональной сфере», — отмечают исследователи.
Здоровье женщин, переживших насилие
Средний показатель самооценки здоровья 3,4. Высокая доля оценок «плохо» (почти 20%) может указывать на потребность в улучшении доступности или качества медицинских услуг, профилактики и информированности по вопросам здоровья, говорится в опросе.
6,6% сообщили о наличии инвалидности, из них 78,9% имеют инвалидность II группы, среди них наиболее высокая доля приходится на женщин старшего возраста (55 и старше), это может указывать на то, что состояние здоровья, приводящее к инвалидности, является одним из факторов, влияющих на их уязвимость.
Женщины с низким уровнем образования и инвалидностью, по мнению исследователей, могут представлять собой наиболее уязвимую подгруппу, которая, возможно, пережила насилие в течение более длительного периода времени или имеет наиболее серьёзные сопутствующие проблемы со здоровьем (физическим или психическим) как следствие травмы.
Лишь 86,2%, оценивая своё состояние подвижности, сообщили, что справляются
полностью сами.
В большей степени женщины, пережившие насилие, обращаются к врачам с телесными недугами, однако уровень обращения за ментальной помощью остаётся довольно низким. Если к терапевту обращаются 47,5% женщин, то к психотерапевту — лишь 4,4%.
Между тем, исследование показало преобладание негативных психологических состояний среди опрошенных за последний месяц, с высоким процентом ощущений подавленности.
Суицидальные мысли присутствуют почти у каждой пятой (18,6%) участницы опроса.
Для подавления стресса респондентки используют активные поведенческие стратегии, такие как физическая активность и домашние дела (29,2%), либо прибегают к уединению (23,9%) и эмоциональному выбросу (22,5%).
В то же время социальная поддержка («Делюсь со своими близкими») используется как основной метод относительно небольшой долей опрошенных (11,1%). Важно отметить, что 6,7% респондентов испытывают трудности с выходом из стрессового состояния, что указывает на необходимость целевой поддержки.
Планирование семьи
Поскольку опрос был проведён среди женщин, переживших насилие, исследователи интерпретировали результаты через призму гендерного насилия и репродуктивного принуждения.
«Высокий процент незапланированных беременностей и низкий уровень использования контрацепции в этой выборке перестают быть лишь показателями неэффективности программ по охране репродуктивного здоровья, становясь прямым следствием принудительного контроля», — отмечают они.
Высокий процент незапланированных беременностей (60,7%) может быть напрямую связан с низким уровнем (34,5%) использования контрацепции.
«Для многих женщин возможность самостоятельно принимать решения о планировании семьи оказывается ограниченной как экономической зависимостью, так и прямым давлением внутри отношений. Это подтверждается тем, что среди тех, кто использует контрацепцию, каждая пятая (22,1%) сталкивается с несогласием партнёра относительно её применения. Такой показатель указывает на значительную распространённость репродуктивного принуждения», — отмечают исследователи.
Из общего числа рожавших женщин 13% не планировали последнюю беременность и не принимают решение о количестве детей в семье. В этой группе в 84% случаев решение принимает партнёр, а оставшихся 16% — члены семьи партнера.
«Полученные данные свидетельствуют о серьёзных проблемах в области планирования семьи и недостаточной эффективности соответствующих программ. Для помощи женщинам, пережившим насилие, необходимо не просто информировать о контрацепции, но и разработать интервенции, учитывающие фактор репродуктивного принуждения, включая конфиденциальное предоставление долгосрочных методов контрацепции, которые невозможно легко отследить или саботировать партнёром», — подчеркнули исследователи.
Социальные установки
Большинство женщин поддерживают уголовную ответственность для агрессоров, однако степень строгости мер они видят по-разному. Около четверти опрошенных не поддерживают наказание, объясняя это преимущественно
семейными и социальными последствиями, а не отрицанием факта насилия.
«Данные отражают сочетание стремления к защите и влияния устойчивых культурных норм, где часть женщин всё ещё рассматривает применение силы как внутреннее семейное дело», — говорится в исследовании.
«Некоторые представления женщин, переживших насилие, о допустимости применения физической силы мужем в отношении жены, представляют серьёзный риск с точки зрения нормализации насилия. Так, каждая пятая участница опроса (23,1%) считает, что в случае неподчинения муж вправе бить жену. Здесь следует также отметить, что согласно результатам опроса, каждый четвёртый респондент (25%) был свидетелем насилия в своей семье в детстве», — отмечают исследователи.
Как отмечается в документе, представления о допустимости физического насилия могут быть тесно связаны с более широким спектром контролирующего поведения со стороны партнёра и его семьи. Это свидетельствует о том, что стремление к доминированию и контролю в семье проявляется не только в крайних формах (физическом насилии), но и в повседневной жизни, затрагивая личное пространство и цифровые коммуникации женщины.
«Результаты опроса показали двойственность в семейных ролях. Женщины готовы брать на себя финансовую ответственность, 62,9% согласны с тем, что женщина тоже должна вносить вклад в семейный бюджет, однако это не приводит к их равному участию в принятии решений. Более половины опрошенных (62,2%) считают, что мужчина должен принимать важные решения и имеет больше прав», — говорится в исследовании.
Опрос выявил конфликт: женщины стремятся к равенству в работе и образовании, но вместе с тем сохраняют патриархальные взгляды на семью, где мужчина остаётся главным и где иногда допускается насилие.
«Этот разрыв усложняет борьбу с гендерным неравенством. Экономическое равенство (вклад в бюджет) не приводит автоматически к устранению мужского доминирования и установок, оправдывающих насилие в семье», — говорится в документе.
«Гендерные стереотипы и социальные установки, укоренённые в патриархальных традициях, способствуют нормализации насилия против женщин, и проблема не может быть преодолена исключительно правовыми или институциональными средствами — ключевым фактором остаётся трансформация общественного сознания. Только изменение социальных установок способно обеспечить реальную защиту женщин и формирование культуры равенства», — подчёркивают исследователи.
Решение они видят в сочетании образовательных, профилактических и правовых мер, включая системную работу по просвещению, развитие программ по формированию нулевой толерантности к насилию и укрепление равноправных гендерных отношений.
