НОВОСТИ В УЗБЕКИСТАНЕ
Фото: Евгений Сорочин / «Газета.uz»
Как Ташкент решает проблему вырубки деревьев и управления зелёным фондом
Вырубка деревьев много лет тревожит узбекистанцев. В XXI веке проблему, как и ряд других задач, решают с помощью цифровизации. Для этого в июне Фонд Zamin анонсировал запуск реестра деревьев. «Газета» поговорила с его разработчиком о создании системы, сборе данных, проблемах проекта и его сроках.
Сегодня, 13:25
Общество
В Ташкенте с недавнего времени можно заметить людей с антеннами и планшетами, которые по жаре и пыли ходят по улицам с видом разведгруппы: таким образом в столице пытаются создать цифровой реестр деревьев. Проект green.tashkent.uz курируют специалисты столичного хокимията, Минэкологии и фонда Zamin. О том, как работает система и что она уже показывает, «Газета» поговорила с менеджером проекта Виктором Меньшениным.
Фото: Фонд Zamin.
— Виктор, как давно идёт работа над проектом?
— Официальный запуск сайта green.tashkent.uz состоялся 26 июня, однако над проектом работают уже два года. В столице высаживают десятки тысяч деревьев в год — вдоль дорог, в парках и скверах. Но сколько посадили действительно, сколько из них прижилось, где нужен уход, а где — новые посадки, точно не знал никто. Не секрет, что Ташкент стал очень жарким. Многие говорят: «Я помню, когда отправлялся в детстве в школу, то не шёл по солнцу, всегда была тень, а сейчас куда ни выйдешь — везде солнце». Это действительно большая проблема для города.
— Как реестр может помочь в её решении?
— Реестр помогает понять, сколько деревьев можно запланировать посадить на том или ином отрезке. Это как ухаживать за деревьями во дворе: вы знаете, что у вас их 15, и можете планировать полив, подрезку, уход. Только теперь эта задачу можно решить в масштабе всего города. Система показывает, где деревья растут, в каком они состоянии и в каких районах нужны дополнительные посадки. Без реестра нет актуальных, точных и полных данных о количестве, местоположении, видовом составе и состоянии деревьев. Средства на содержание зелёного фонда могут распределяться неоптимально, без учёта реальных потребностей и приоритетов.
— Учитывался ли при создании реестра международный опыт?
— Аналогов проекта в Центральной Азии нет. При его создании мы черпали информацию отовсюду, но сделали в итоге проект кардинально по-другому. Концептуально мы опирались на решение, внедрённое в канадском Калгари. Изучали, как работают похожие системы во Франции, в Чехии. Мы вдохновлялись этим опытом, но выбрали свой путь, разработав уникальное программно-аппаратное решение для проведения инвентаризации.
Реклама на Gazeta
Источник: maps.calgary.ca.
— И в чем этот путь выражается?
— Одним из идейных вдохновителей проекта был руководитель Департамента цифрового развития при хокимияте Ташкента Алексей Хен. Веб-сайт и интеграцию всех данных обеспечила именно команда департамента. Министерство экологии отвечает за организацию полевых работ, набор и обучение специалистов — на базе университета Центральной Азии Green University. Фонд Zamin стал спонсором и координатором проекта.
— А в технологическом аспекте?
— Важным отличием нашего решения от других геопорталов является дополнительный функционал на нашем веб-сайте, который предлагает более широкие возможности для анализа и управления. Мы внедрили программное обеспечение Field Map, разработанное чешской Ifer, которое используется для инвентаризации: фиксации координат, параметров деревьев (высота, порода, диаметр кроны и ствола, наличие полива и признаки болезней) и загрузки фотографий — как общего плана дерева, так и листьев. Эти данные нужны, чтобы дендрологи впоследствии могли давать заключение, определять вид дерева и состояние его здоровья.
Источник: green.tashkent.uz.
В основу реестра положены картографические слои, включая NDVI-индекс (Normalized Difference Vegetation Index — ред.), отражающий плотность и здоровье растительности. Отмечены также границы махаллей и районов, зоны с наибольшей концентрацией зелёных насаждений.
Зелёные круги на планшете — деревья. Размер круга зависит от диаметра кроны дерева. Фото: Фонд Zamin.
— Как определяется точное местоположение дерева?
— Есть два основных способа. Первый — самый простой: если можно подойти вплотную к дереву, мы ставим штатив прямо у ствола и снимаем координаты. Это и есть так называемое «определение по одной точке». Второй способ применяется, когда подойти к дереву невозможно — например, оно находится за забором или в труднодоступной зоне. В этом случае мы используем метод двух точек. Сначала ставим штатив в доступном месте и фиксируем первую координату. Потом двигаемся ближе к дереву, устанавливаем второй штатив и получаем вторую точку.
Фото: Фонд Zamin.
Эти две точки позволяют построить азимут — направление, по которому находится дерево. А дальше с помощью оптического дальномера измеряем расстояние от второй точки до дерева. На основе этих данных — азимута и дистанции — система уже точно рассчитывает координаты дерева.
— Запрашивали какие-то данные у других госорганов, работали ли вы с архивами?
— Мы сознательно отказались от архивов и прошлых сведений и сосредоточились на исследовании реального положения дел. Цель — получить точную и актуальную картину: сколько деревьев есть сегодня, где они находятся и в каком состоянии. Это важно для эффективного управления и борьбы с незаконной вырубкой.
— Есть ли проблема слишком большого количества ответственных за деревья?
— Да, такая проблема была. Не из-за количества ответственных, а из-за отсутствия единой базы. Данные о деревьях были разрозненными: Министерство экологии отвечает за политику и контроль, хокимият — за уход за зелёными зонами общего пользования. Это полив, подрезка, посадки. ТСЖ и управляющие компании — за придомовые территории, а специализированные работы выполняют подрядчики.
Из-за нехватки актуальной и централизованной информации координация между этими структурами затруднена. Ответственным органам сложно полноценно отслеживать состояние каждого дерева, своевременно принимать меры по уходу. Реестр как раз и создан, чтобы объединить усилия и предоставить всем единый, прозрачный инструмент для управления зелёным фондом города.
— А кто всё это заполняет?
— Студенты, волонтёры и специалисты. Мы называем их «полевики». У них в арсенале — планшет, антенна, штатив, GNSS-приёмники и две базовые станции для обеспечения высокой точности определения координат. Они работают нон-стоп. Летом — с 6 утра до 11, в зависимости от погоды. В жару не выходят, потому что происходит перегрев оборудования, и оно быстро разряжается. Это нелёгкая работа. Всё-таки жара, плюс тяжёлый комплект оборудования. Опытным путём выявили, что проще на период повышения температуры сделать перерыв. Повторно на локацию они возвращаются ближе к 16.00 и работают до сумерек. Позднее уже нет смысла, потому что качественные фотографии в это время не сделать.
Фото: Фонд Zamin.
— Есть ли у них сезон для работы?
— Да, это связано с особенностью определения деревьев. К примеру, есть чинары, — все их знают. Их можно определить и без листьев. Хвойные можно выявить круглый год. С другими деревьями и кустарниками сложнее — зимой ещё и погодные условия не самые лучшие. Думаю, зимой учёт всё-таки будет на каникулах.
— А кто проверяет, не придумали ли они дерево?
— Проверяют дендрологи — люди, профессионально разбирающиеся в деревьях. Система построена так: сначала «полевик» заносит данные — тип дерева, высоту, диаметр, делает фото общего плана, листа, коры, если надо. Потом синхронизирует планшет с сервером — и данные попадают на проверку. Если что-то не так — не та порода, странные размеры, фото размыто — дендролог оставляет комментарий об ошибке. К примеру, он знает, что берёза не бывает диаметром полметра, соответственно, оставляет комментарий, что проверка не пройдена. Для этого и нужен двойной контроль.
Фото: Фонд Zamin.
— И сколько уже деревьев в базе?
— На сайте мы отображаем только проверенные дендрологами деревья. В базе более 90 тысяч деревьев, так как работа над реестром началась ещё до запуска сайта. За месяц с запуска добавлены 24 тысячи. Однако не все ещё проверены дендрологами, поэтому на сайте отображается только 6 тысяч деревьев. У нас пока только два дендролога. Минэкологии обещало добавить ещё по меньшей мере двух, чтобы максимально ускорить процесс и собрать с их помощью базу для обучения языковой модели. Мы планируем в сотрудничестве с «Яндексом» упростить работу для дендрологов, автоматизировав процесс определения породы дерева с помощью искусственного интеллекта. Но дендролог здесь всё равно будет нужен.
— А молодые саженцы тоже вносят?
— Да, хотя сперва думали не включать. Но потом поняли: именно о саженцах чаще всего забывают. Посадили — отчитались — и всё. А что происходит дальше? Они просто погибают. Для объективного взгляда на ситуацию нужно провести анализ, а для этого необходимы данные. Есть и особенности их учёта. У саженцев, в отличие от дерева, меньше атрибутов. Нет диаметра кроны.
Мы не делаем упор на кустарники, потому что изначально была идея «„реестра деревьев“». При этом в системе Field Map, которую мы используем, этот функционал уже заложен. Когда будет такая задача, её получится выполнить.
— И всё это ради статистики?
— Не только. Реестр позволяет планировать озеленение, выявлять пробелы, определять, где нет деревьев вообще. Без него сложно планировать любые работы по уходу и развитию зелёного фонда, а также крайне трудно оперативно отслеживать факты незаконной вырубки деревьев.
— Оцифровываются ли деревья на территории школ, детских садов, на частных владениях?
— Оцифровываются все деревья, которые относятся к ведению города. Частные территории и дачные участки мы обходим. С растениями на территории государственных, но закрытых учреждений — военных частей, госпиталей, школ и детсадов — есть определённые сложности. Куда-то зайти просто нельзя, иногда руководство, принимающее решение о допуске на территорию, не проинформировано о проведении работ. Но на первом этапе можно максимально охватить те деревья города, которые не требуют специального доступа. В городских парках, а также Ботаническом саду, где деревья учтены, наши специалисты тоже оцифровывают их самостоятельно, поскольку мы делаем обмеры.
— Предприниматель Мурад Назаров предложил легализовать вырубку деревьев на участках под новое строительство. Эти территории уже считаются частной собственностью? Значит, оцифровывать деревья там уже нельзя?
— И да, и нет. Всё зависит от стадии проекта. Если участок уже передан под застройку, доступ туда ограничен — только по разрешению и с соблюдением техники безопасности. Но до передачи участка государство обязано провести инвентаризацию: пересчитать деревья и определить их балансовую стоимость. Если участок ещё на стадии согласования, ответственность за разрешения на вырубку несёт Министерство экологии. Что касается оценки деревьев — учитываются их порода, редкость и возраст. В системе предусмотрен функционал, который по характеристикам дерева может определить его примерный возраст и, соответственно, стоимость.
— Кто сейчас работает в поле?
— Основная часть отобранных специалистов — студенты третьего и четвёртого курса Green University. Первый набор был из экологов и дендрологов, затем — из геодезических специальностей, потому что важно, чтобы ребята понимали, как работать с оборудованием. Нам нужны технари, у которых есть знания и в теории, и на практике. Геодезистами, возможно, работать несколько легче, есть схожесть в принципах работы.
Сейчас задействовано 72 человека, а оборудования — на 100. При этом набор на обучение шёл с запасом — набрали 120 человек. Не хватает людей, уходят, устают. Всё-таки жара, тяжёлое оборудование, монотонная работа. Кто не выдержал — возвращает комплект. Самое тяжёлое — удержать тех, кого обучили.
Фото: Фонд Zamin.
— А как можно этому обучиться?
— Первый этап был похож на собеседование при устройстве на работу — спрашиваем человека, зачем он пришёл в проект. После этого начинается его обучение — две недели по три-четыре пары в Green University по курсу экологии и дендрологии. С оборудованием и работой программы знакомлю их я. К теории добавляется минимум одна неделя практики. К сожалению, здесь не всегда мы упираемся в оборудование. Нам нужны специалисты, которые пройдут обучение и останутся. Пока процент тех, кто ушёл после обучения, выше, чем мы прогнозировали.
— Есть же проект «Яшил макон», где также собирались проводить реестр деревьев. Может быть нужно вам с ним интегрироваться, чтобы решить кадровую проблему?
— Это два самостоятельных проекта. Проект «Яшил макон» — это была полностью инициатива Министерства экологии. Параллельно сейчас министерство разрабатывает сайт «Яшил олам», в рамках которого можно будет выбрать, какое дерево вы хотите посадить, в каком районе и, по-моему, даже в какой махалле. Насколько мне известно, они ещё не закончили работу. У нас в идеале должна быть с ними интеграция на общем сайте. В целом реестр может быть полезен и другим министерствам и ведомствам, потому что такого рода информации нет и её в перспективе можно будет использовать для интеграции и совместной работы.
Фото: Фонд Zamin.
— И всё-таки, несмотря на проблемы, есть ощущение, что вы строите что-то вроде «зелёного паспорта» города?
— Полноценная комплексная модель управления зелёным фондом города, основанная на данных реестра, находится на стадии разработки. Собственно, это одно из следствий, но оно не относится напрямую к нашему проекту. Мы собираем данные, храним и предоставляем. А далее все необходимые ведомства и службы должны этими данными пользоваться. К чему мы хотим прийти, так это улучшить экологическую ситуацию. Как мы можем помочь? Первое — стараться контролировать незаконную вырубку, затем больше сажать деревьев, не допускать пересыхания саженцев.
Опять же, реестр необходим для учёта и правильного распределения городского бюджета на поддержание экологической ситуации. Допустим, у нас столько-то деревьев, тополя обрабатываются так, чинары — эдак, дубы — ещё как-то. Имея базу данных, мы можем уже рассчитать, сколько средств понадобится, на закупку чего. А значит, не будет перерасхода, потому что мы будем выделять, исходя из количественного показателя. Заказ вот этих расходных материалов и трудозатрат на обслуживание может стать более прозрачным, прогнозируемым.
— А когда планируется подвести итог проекта?
— На оцифровку всех деревьев потребуется минимум два года. У проекта нет финальной точки, но есть определённые вехи, так называемые чек-поинты, до которых мы запланировали дойти. Первая веха, к которой мы пришли, — выявили слабые места и их исправляем. Вторая веха — анализ. Это не как дом — вот его построили, сдали, живите. Нет. Здесь, даже на момент, когда мы вообще все деревья полностью проинвентаризируем, останавливаться нельзя, потому что, во-первых, что-то меняется. Какие-то деревья нужно будет срубать по разным причинам. Например, бывают стихийные бедствия, аномальная погода, когда деревья падают или надо делать санитарную обрезку. Опять же, сейчас задача, не только в столице, а глобально в Узбекистане — увеличить количество зелени. Потому что, если мы бережём зелень — значит, мы по-настоящему заботимся о себе.
