НОВОСТИ В УЗБЕКИСТАНЕ
Фото: Шухрат Латипов / Gazeta
Верховный суд Узбекистана по запросу «Газеты» прокомментировал вопрос о законности перевода в колонию-поселение Миржалола Туронова, осуждённого за изнасилование ребёнка в возрасте до 14 лет и задержанного за второе изнасилование.
16 октября 31-летний осуждённый колонии-поселения №50 в Ахангаранском районе Ташкентской области, находясь на работе на местном предприятии, скрылся и совершил изнасилование 9-летней девочки. Его задержали в день преступления.
Как сообщил пресс-секретарь Верховного суда Азиз Абидов, 13 апреля 2018 года Туронов был приговорён Ферганским областным судом по уголовным делам к 16 годам лишения свободы по части 4 статьи 118 (изнасилование лица, не достигшего 14 лет) Уголовного кодекса. Срок наказания исчислялся с 11 ноября 2017 года, когда он был заключён под стражу, а завершение срока должно было наступить 11 ноября 2033 года.
Туронов отбывал срок в колонии исполнения наказания №2 в Карши. В 2024 году он подал ходатайство в суд о переводе его в колонию-поселение. Администрация КИН №2 представила суду положительную характеристику на Туронова с заключением о его становлении на путь исправления.
22 августа 2024 года Нишанский районный суд по уголовным делам на основании статьи 113 (порядок отбывания наказания в колониях-поселения) Уголовно-исполнительного кодекса удовлетворил ходатайство Туронова, переведя его в колонию-поселение для отбывания оставшегося срока — 9 лет 2 месяца и 19 дней. К этому моменту Туронов отбыл более 1/3 назначенного срока, или 6 лет 9 месяцев и 11 дней.
Реклама на Gazeta
В Верховном суде уточнили, что хотя действующая с марта 2023 года редакция статьи 113 УИК требует отбыть не менее половины срока для перевода в колонию-поселение, переходные положения закона позволяют применять прежнюю норму к лицам, приговоры по которым вступили в силу до официальной публикации закона.
«Таким образом, в отношении осуждённого М. Туронова, чей приговор вступил в силу до публикации вышеуказанного закона, была применена предыдущая редакция статьи 113 УИК, которая позволяла перевод в колонию-поселение после отбытия одной трети срока», — отметили в пресс-службе.
Определением Зангиатинского районного суда по уголовным делам от 22 октября в отношении Туронова, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных частью 4 статьи 118 и частью 4 статьи 119 УК (насильственное удовлетворение половой потребности в противоестественной форме в отношении лица, не достигшего 14 лет) применена мера пресечения в виде заключения под стражу.
Комментарий детского омбудсмана
Детский омбудсман Сурайё Рахмонова в комментарии для «Газеты» заявила, что по подобным фактам омбудсман в рамках своих полномочий ведёт парламентский контроль с точки зрения защиты интересов ребёнка:
«Мы изучаем материалы следствия и судебные документы по подобным уголовным делам, проверяем, насколько обеспечены процессуальные права потерпевших детей в ходе следствия и суда, а также обращаем внимание ответственных лиц на необходимость дружественного отношения к детям и предотвращения их дополнительной травматизации».
Рахмонова подтвердила, что оба обвиняемых в совершении сексуального насилия над несовершеннолетними за последние недели в Наманганской (там 38-летний мужчина изнасиловал семилетнюю родственницу) и Ташкентской областях ранее уже были судимы за аналогичные преступления и отбывали наказание по приговору суда.
«Возникает закономерный вопрос: по какой причине к этим лицам были применены меры по смягчению наказания или изменению условий его отбытия?» — отметила она.
Омбудсман напомнила, что согласно закону от 11 апреля 2023 года, внёсшему изменения в Уголовный кодекс, замена неотбытой части наказания более мягким видом не применяется, если преступление связано с посягательством на половую неприкосновенность несовершеннолетнего или удовлетворением половой потребности в извращённой форме с применением насилия.
Однако, подчеркнула она, эти изменения не были применены к данным осуждённым:
«Поскольку в статье 13 Уголовного кодекса указано, что закон, ужесточающий наказание или ухудшающий положение лица, не имеет обратной силы, важные изменения, связанные с запретом на смягчение, внесённые в УК, не распространились на ранее осуждённых. Верховный суд также дал подробное разъяснение об обязательности соблюдения этого требования закона».
При этом детский омбудсман отмечает, что наказание, назначаемое по подобным делам, не всегда соответствует тяжести преступления: «Наблюдаются случаи, когда назначаемое наказание за сексуализированное насилие в отношении детей не соответствует степени тяжести преступления, вине и общественной опасности личности».
Детский омбудсман инициировала внесение прокурорского протеста на ряд судебных решений, содержание которых вызывало сомнения в справедливости приговора, с точки зрения обеспечения интересов ребёнка.
«Сложившаяся ситуация показывает, что неназначение соразмерного деянию и обоснованно строгого наказания лицу, совершившему сексуализированное насилие в отношении ребёнка, в целях его исправления и предотвращения новых преступлений, приводит к повторным случаям, когда дети вновь становятся жертвами насилия со стороны этих лиц».
Рахмонова подчеркнула необходимость реформирования действующего законодательства:
«Необходимо реформировать действующее законодательство и ужесточить меры наказания, чтобы обеспечить надёжную защиту половой неприкосновенности детей от преступных посягательств», — заявила детский омбудсман.
По её мнению, в отношении лиц, совершивших тяжкие сексуализированные преступления против детей (изнасилование, удовлетворение половой потребности в извращённой форме с применением насилия), необходимо ввести самое строгое наказание, предусмотренное Уголовным кодексом Узбекистана, — пожизненное лишение свободы.
«Ведь вред, причиняемый ребёнку в результате таких преступлений, и общественная опасность подобных деяний не менее значительны, чем при убийстве. Например, в соседних странах — Казахстане и Кыргызстане — пожизненное заключение применяется в отношении лиц, совершивших сексуализированное насилие над детьми», — сказала она.
Сурайё Рахмонова также предложила изменить подход к назначению сроков наказания в случае если одно лицо совершает несколько преступлений такого рода:
«Если одно лицо совершает несколько преступлений такого характера, следует рассмотреть возможность назначения наказания путём полного, а не частичного сложения сроков, чтобы обеспечить реальную строгость наказания. Закон это допускает».
Вместе с тем, по её словам, наряду с жёсткими мерами наказания требуется усиление системной профилактики.
«После отбытия наказания лицами, осуждёнными за преступления против половой свободы, должна быть организована эффективная система постоянного мониторинга: изучение их психического состояния, склонности к сексуальному насилию в отношении женщин и детей, риска рецидива, а также обязательное прохождение психокоррекционных программ. Это станет важной профилактической мерой, направленной на предотвращение преступлений против детей», — сказала она.
Вопросы к решению судьи
Основатель проекта против насилия в Узбекистане Nemolchi.uz Ирина Матвиенко указала, что по статье 74 Уголовного кодекса, которая определяет порядок смягчения наказания, с 1995 года запрещается заменять неотбытую часть наказания более мягким лицам, которые изнасиловали ребёнка до 14 лет.
В Верховном суде уточнили, что в данном случае речь идёт не о замене наказания более мягким (статья 74 УК), а изменении условий отбытия наказания в виде лишения свободы.
«Если бы осуждённый не покинул место отбытия наказания самовольно, то оставшуюся часть 16-летнего срока лишения свободы он продолжил бы отбывать в условиях колонии-поселения до указанной выше даты — без возможности условно-досрочного освобождения и замены наказания более мягким», — пояснил пресс-секретарь ВС Азиз Абидов.
Ирина Матвиенко считает, что суды в Узбекистане используют Уголовно-исполнительный кодекс (УИК) как «правовую лазейку» для смягчения наказания, хотя этот документ не предназначен для них напрямую.
«Я так понимаю, что когда вносят изменения в Уголовный кодекс, то обычно УИК даже не трогают. Потому что УИК по логике связан с исполнением наказания. Суд наказание не исполняет. Он его назначает», — заявила Матвиенко.
По её словам, УИК является «настольной книгой» для ГУИН, прокуратуры и других органов, осуществляющих исполнение наказаний и надзор за заключёнными, но не для судей.
«И хотя в законе не стоит формальный запрет на то, что судьи не могут его использовать, но по логике понятно, что это не их сфера деятельности. А для следствия и судей вносят изменения в УК и УПК, для них это настольные книги. Я думаю, что судьи, зная о том, что в УИК изменения вносят реже, просто используют УИК как лазейку, когда им нужно выпустить человека», — заявила она.
Матвиенко также напомнила, что при внесении изменений в уголовное законодательство рабочие группы обычно включают представителей ответственных министерств и ведомств, включая судей.
«Во всяком случае, когда мы участвовали в обсуждении поправок в 2023 году, в составе нашей рабочей группы были представители Верховного суда Узбекистана. Но никто из них не поднял вопрос о том, что суды также используют УИК, когда идёт речь об УДО или смягчении наказания, и изменения нужно вносить туда тоже. Интересно, почему об этом не сказали?» — отметила она.
По мнению правозащитницы, возможны два объяснения: «Возможно, потому что судьи не должны руководствоваться УИК в таком случае. Или были ещё какие-то причины, о которых мы не знаем», — заявила Ирина Матвиенко.
Она также указала, что решения о смягчении наказаний или переводе на УДО на портал Верховного суда почти не загружают.
Справка: Содержащиеся в колониях-поселениях считаются не заключёнными, а осуждёнными. Они содержатся без охраны, но под надзором, пользуются правом свободного передвижения в пределах территории колонии, а также с разрешения администрации могут передвигаться без надзора вне колонии, если это необходимо в связи с работой или обучением.
